В романе "Собачье сердце" мне всегда нравилось слово "тяпнутый" - так пёс Шарик звал укушенного им доктора Борменталя. И вот позавчера я сама стала тяпнутой, что нравится мне значительно меньше собственно слова. Моё нежнейшее, тишайшее, всё в меня пошедшее Котэ намбер ван устроило, по своему обыкновению, истерику во время купания (завёл привычку лазить спать под диван, а потом, пыльный как бомж, залезать ко мне на подушку). Кусалось всё - и шланг от душа, и ручки таза, в котором он сидел, точнее, из которого пытался выпрыгнуть, и небо, и Аллах и, наконец, моя рука. Рука, которая кормит! В тот же вечер кисть начала опухать. На следующий день после работы я поплелась в травмпункт. Гной выдавили, руку перевязали. Хожу теперь как раненый боец с перевязанной рукой. А неблагодарное Котэ лазит на руки с невинным видом и хрюкает как ни в чём не бывало.