Я не буду убирать под кат. Люди, это прекрасно! Рассказ о панихиде по Михаилу Горшенёву.

Уке-тян, спасибо за разрешение опубликовать этот чудесный "репортаж" здесь!

Это правда

Автор: Уке-тян
Фэндом: Король и Шут (КиШ)
Рейтинг: G
Жанры: Ангст, Даркфик
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Драббл, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: Гражданская панихида по Михаилу Горшенёву пройдёт в понедельник, 22 июля, в Санкт-Петербурге, в СК «Юбилейный».
Все желающие проститься с Михаилом, могут сделать это с 12:00 до 15:00.
Посвящение: Всем скорбящим.
Публикация на других ресурсах: Запрещена.
Примечания автора: Публикуя эту работу, я не надеюсь ни на что. Просто у меня возникла потребность высказаться и рассказать о том, как это было. О том, как это выглядело в моих глазах.

Глядя на себя в зеркало ты, пожалуй впервые, обращаешь внимание на цвет своей одежды. На тебе тёмно-синие джинсы, футболка с изображением твоих кумиров в мистических образах. Поверх ты надел чёрную толстовку и синюю джинсовую куртку. Если снять весь верхний слой, можно также увидеть рукава чёрной сеточки. Единственное, что выбивается из общей композиции – носки. Они у тебя белые в чёрную полоску. Или наоборот – в зависимости от того, как посмотреть.
Обычно ты бы отметил только то, что одет слишком тепло и совсем не по сезону. Но сегодня необычный день. Сегодня твоя одежда – символ твоего траура. Ты впервые видишь себя в трауре и впервые понимаешь, что чувствуют обычные люди при взгляде на тебя. Тьма и холод. Злость и скорбь. Невольно усмехаешься своим мыслям, понимая теперь, почему тебя заставляют носить одежду и других цветов. Но сегодня тебе никто не указ. Ты накидываешь на голову капюшон толстовки – на улице дождь. На плечах аккуратно раскладываешь шарф, берёшь в руки торбу. Ты готов. Только музыку нужно включить.
Выходя из квартиры, снова пугаешься света в парадной. Последний раз он горел здесь зимой, и ты привык, что соседи не смогут тебя разглядеть даже при всем желании. Но соседей нет.
На улице льёт дождь, и ты открываешь зонтик. Правда, спасает он недолго – вскоре поднимается ветер, и уже ты спасаешь зонт, а не он тебя. Пока бежишь к автобусу, чуть не теряешь шарф и наушники. Запыхавшись, падаешь на сиденье. Снимать капюшон не хочется. Да и вообще ничего не хочется. Ты плохо спал, чисто символически позавтракал. Ты знаешь, куда едешь. Но ты не веришь в это. Ты знаешь, к кому едешь, и от этого усиливается тоска, по-тихому пожирающая тебя последние два дня. Это неправда. Этого не может быть.Вы покупаете цветы. Странно, но они уже упакованы по десять штук.
Пока что все идёт хорошо. Даже разговаривая о месте, в которое едете и о цели визита, вам удается оставаться весёлыми. Будто обычная прогулка. Или даже концерт.
По-настоящему становится плохо уже на Сенной*. Всем, кто ездил на рок-концерты, хорошо известна эта станция метро. Здесь ты впервые встречаешь «своих», тех, кто едет туда же, куда и ты. Разумеется, ты мог ехать с кем-то из них и раньше, но они терялись на общем фоне серой массы людей. Но Сенная – как перевалочный пункт. Здесь люди в чёрном одеянии, такие как ты сам, накатывают на толпу обычных людей, разбавляя и приукрашивая её. Обычно, чтобы узнать своих, ты просто рассматриваешь, во что они одеты. Сегодня же в их руках цветы. Ты видел их пьяными, веселыми, спокойными. С помятыми лицами, непричёсанных и неумытых, растрёпанных и взволнованных, как ты сам. Но никогда не видел их скорбящими и с цветами. Смятение охватывает тебя, а тоска грызет всё сильнее. И тем не менее, именно сейчас что-то щёлкает, и ты понимаешь, насколько вы близки.
На Спортивной серая масса практически сходит на нет. Здесь больше цветов, роз и гвоздик, в основном, больше скорбный лиц. Только от одного их вида некоторые начнут плакать. Но не ты. Ты должен быть сильным. Ты пришёл сюда не один, поэтому ты не должен ныть, ты не будешь кричать. По твоему лицу, по тёмным кругам под глазами, по опущенным уголкам губ, как у шизофреника в плохую погоду, и так понятно, что скорбишь ты не меньше их всех.
Ты точно не знаешь, что ждет тебя наверху, на поверхности. И от этого тебе легче. Когда не знаешь подробностей, не веришь в происходящее до конца. Ты надеешься увидеть там Его. Живого и смеющегося. Над кем? Над нами! Над своими фанатами-тупицами! Как мы все могли подумать, что он нас бросил?! Да мы все идиоты!
Потом мы долго стоим на улице. Дождь становится то сильнее, то слабее, из-за ветра зонты по-прежнему приносят мало пользы. Многие панки, рокеры и просто фанаты завтра слягут с температурой, кашлем и соплями, но ты почти уверен, что никто из них не думает об этом, и даже не подозревает о возможности уйти.
Сначала вы стоите под козырьком Юбилейного, потому что там не капает. Вокруг куча разношерстных людей. По привычке вы восхищаетесь цветом волос той девушки. Или прической вон того парня.
Выходит какой-то человек и просит у всех минуту тишины. Со всех сторон доносятся голоса самых крикливых панков, призывающих заткнуться людей во всех концах козырька.
Ты не видишь человека, но прекрасно его слышишь. Он напоминает о том, куда и зачем вы все пришли. Он называет фамилию, имя и отчество усопшего. Тебе они известны не хуже, чем ему, но тебе почему-то все равно от этого легче. Там не Он. Человек не назвал имени, которое используем все мы. Там не Он. Там человек с именем, фамилией и отчеством.
Вам обещают, что пустят внутрь вас вовремя, и вы все верите. Это ведь не концерт – начало нельзя задержать. Но им все равно это удается, и вы стоите дольше, чем нужно. Сквозь толпу то и дело пытаются проехать машины. Сначала их долго не пропускают, но затем расступаются ровно на столько, чтобы машина смогла протиснуться. Все смотрят на водителя и пассажиров с нескрываемым презрением и непониманием. Мы все ненавидим их, но в тоже время нам совершенно плевать. Им не понять нашего горя. А нам неизвестны их заботы. Наверно поэтому все проходит тихо.
Мы шутим и смеемся до тех пор, пока первый из нас не закричит «Все, хватит!». Это как тест на выдержку. Ты не знаешь, как должен себя вести. С одной стороны на тебя давят общественные стандарты, а с другой собственное мироощущение. Тебя учили, что в таких местах нужно вести себя тихо, лишь выражением лица показывая свою скорбь. Но именно здесь и сейчас это кажется неправильным. Он жил и создавал не для того, чтобы ты сейчас корчил из себя кроткого тихоню. Так тебе кажется, во всяком случае. И вот вы смеетесь, шутите, громко разговариваете и жалуетесь на вымокшие насквозь куртки, предлагаете людям без зонтиков временное укрытие. И все это пока снова кто-то из вас не крикет «Все, хватит!». За последние два дня ты вообще очень часто хотел это крикнуть. Когда узнал, когда полез проверять…Когда люди стали тебя утешать, когда ты сам стал утешать кого-то… Все, хватит! Что за чушь? А ну, прекратите все! Это все неправда!Люди начинают петь, но поют странно. Сначала куплет одной песни, потом припев, а потом вдруг запевают другую песню. Ты их все знаешь наизусть, но не поешь вместе с людьми. Только тихо шепчешь слова, повторяешь, как молитву.
Потом наконец-то начинают пускать внутрь. Ты нервничаешь и не знаешь, как себя вести. Твои цветы уже многое пережили. Ты успел потрепать их, помять, зажевать зонтиком. Они сильно помялись и не очень хорошо выглядят. За рассуждениями о том, стоит ли их заносить внутрь, ты проводишь ещё минут пять.
Первая группа уже выходит. Они все бледны, будто чем-то напуганы. Многие девушки плачут. Что-то ёкает, и ты понимаешь, что они знают что-то такое, о чем ты пока можешь только со страхом подозревать. Они садятся на мокрые и холодные ступеньки, сами мокрые, замёрзшие и… будто немного уменьшившиеся. Их будто стало чуть-чуть меньше. Они обнимают колени и плачут. Кто-то тихо, лишь изредка вздрагивая. Другие навзрыд, громко всхлипывая и размазывая косметику по лицу. Вполне возможно, что это самые чистые и искренние слезы за всю их жизнь. Иногда их обнимают и утешают друзья, иногда друзья понимающе отходят в сторонку и ждут.
Потом наконец заходишь и ты. На входе вас всех обыскивают охранники на предмет алкоголя в руках и карманах. На стене ты видишь объявление с просьбой о не использовании камер и фотоаппаратов. Невольно задумываешься – неужели кто-то действительно придет с камерой? Не считая корреспондентов, конечно же. Те уже давно снуют снаружи туда -сюда. В основном они молчат, стараясь слиться с толпой, но людей с выискивающим взглядом и огромными камерами трудно не заметить.
И ты оказываешься в самом зале. Несколько столов, сплошь заваленных цветами, странные подставки с вбитыми гвоздями причудливой формы – это для венков.
Между столами ты видишь то, ради чего сюда пришел. То, что видеть не хотел. То, во что не верил.
Он тихий. Он бледен, Его глаза закрыты. Лицо почти сливается с подушкой.
Сердце предательски сжимается в тугой комок. Что-то трескается внутри тебя. Что-то отваливается. Тебе не страшно, но странное чувство, которому ты не можешь подобрать определения, охватывает тебя.
Охранник спокойно объясняет, что цветы лучше положить с другой стороны. Он не говорит «гроба». Парень, идущий перед вами, останавливается, одну руку кладет на заднюю стенку, а другой крестится. Ты смотришь на него, как на ненормального, но, конечно же, молчишь. Возможно, только тебе это кажется странным. Когда очередь доходит до тебя, ты тоже кладешь руку на заднюю стенку и одними губами говоришь «Спасибо». Скажи тебе сейчас объяснить, за что благодаришь – не сможешь. Слов не найдешь. Спасибо. Спасибо за все.Охранник смотрит на тебя, как на полоумного, но ты уже закончил свой маленький ритуал. Кладешь цветы на стол и идешь дальше. Там сидят двое уже немолодых людей – мужчина и женщина. По-видимому, родители. Мужчина тихий и спокойный, а женщина будто бы зла. Она беспокойна, она вдруг резко поднимает руку вверх, делая наш знак. Она что-то тихо говорит, но ты не слышишь, что именно. Мужчина принимается ее успокаивать. Тебе все еще кажется, что она зла, но из-за огромных темных очков ты не можешь сказать наверняка.
Ты выходишь бледный, как простынь. Ты все еще чувствуешь это странное ощущение в сердце. Тебя стало меньше. Тот отколовшийся кусочек остался там, на задней стенке. Ты не думаешь о том, чего именно, ты можешь это сказать вслух, но не можешь подумать об этом.
Ты понимаешь, что видел Его всего один раз в жизни и издалека. И понимаешь, что согласен всегда смотреть на Него с такого расстояния…Только бы не видеть Его так, как видел только что. Ты понимаешь, что никогда не думал, что следующая ваша встреча произойдет при таких обстоятельствах.
Ты не плачешь. Всегда до последнего непонятно, расплачешься ты или нет, но сегодня этого не происходит.
Ты бледен, как простынь. У тебя потерянный взгляд. Это – твой заменитель слез.
Маленький кусочек всех нас остался там. Мы все прощаемся с ним, отдавая часть себя. Он заберет маленький фрагмент нашей души с собой.
В Юбилейный продолжает тянуться цепочка людей. Сотни пар глаз смотрят на тебя с интересом, немым вопросом. Цепочка огромна. И все пытаются понять, почему ты такой бледный и потерянный.
Все эти люди кажутся тебе родственниками сейчас. Вы провожаете Его, как близкого родственника. Все, кто не был там, представляются тебе младшими братьями и сестрами, несмотря на то, что многие из них старше тебя.
Они смотрят и ничего не понимают. Они не знают, но их гложет страшное подозрение.
Они не знают, но знаешь ты.
Ты знаешь, что
Это правда.
_______

*Для тех, кто никогда не был на Сенной:
Сенная площадь - станция метро, являющаяся пересечением трех веток метро. Соответственно, большинство людей, желающих попасть на Спортивную, приезжают именно на Сенную. Исключение составляют люди, живущие с другой стороны от Спортивной и те, кто не едут на метро вовсе.

Взято отсюда: ficbook.net/readfic/1037938